Гатчина (Красногвардейск) в годы Великой Отечественной войны

Не беремся категорично утверждать, что именно от Нади Федоровой получались нашим разведуправлением эти важные сведения. Но и отрицать такое предположение тоже нельзя...

Однако вернемся вновь к трофейным документам.

В другом из них следователь штурмшарфюрер СС сообщает, что Надю Федорову допрашивали трижды. Между допросами к ней в камеру подсаживали женщин-провокаторов. Все тщетно!

Во время первого допроса следователь пишет, что пытался заставить Надю рассказать об организаторе группы советских военнопленных Александре Дрынкиной.

Надя отвечает: (цитируем документ):

– С Шурой не имела ничего общего, и потому не могу говорить о ее делах.

На вопрос о связях с Ленинградом она заявляет:

– У меня нет связи с Ленинградом, никакого задания оттуда я не получала и сообщений туда не передавала.

А вот и заключительные показания истерзанной пытками Нади Федоровой:

– То, что требуют от меня сказать, я не скажу. Если даже станете убивать меня, я все равно буду все отрицать.

И наконец, самое последнее:

– Никаких показаний давать не буду.

Теперь приведем показания советских военнопленных, работавших на хлебозаводе. Связь с ними поддерживали Александра Дрынкина, Екатерина Шилова и Валентина Дмитриева.

«Евгений Крушельницкий, – записывает в протоколе допроса Мюллер, – военнопленный, говорит: «Да, девушки время от времени приходили к нам. Я с ними танцевал, игрял на гитаре. О планах побега ничего не знаю».

Примечание: Это неправдоподобно. Он был посвящен во все планы, но не хочет никого выдавать.

Василий Раевский, военнопленный, дает такое же ложное показание, как и Крушельницкий. Он тоже пытается уверить, что с девушками только танцевал и ни о каких планах побега не слышал. Вообще на все заданные на допросе вопросы Раевский заявил, что он ничего не знает.

Григорий Горбачев, военнопленный. Дает такие же показания, как и его предшественники. Верить ему нельзя.

Александр Гололобов, военнопленный, также все отрицает.

Анатолий Баринов, военнопленный, говорит то же, что и допрошенные ранее.

Показания военнопленных неправдоподобны, хотя и одинаковы. Очевидно, военнопленные договорились между собой в камере «Дулага-154», где сидели одну ночь из-за отсутствия у нас свободных помещений».

Военнопленный Иван Максимков на все вопросы следователя заявил следующее:

– Да, я хотел уйти в лес для того, чтобы перейти на сторону красных. Я знал, что меня сразу же призовут в Красную Армию, я этого хотел...

...На требования следователя назвать имена сообщников Максимков ответил:

Их расстреляли 30 июня 1942 года у каменной стены парка Сильвия. Они опоздали с уходом в партизаны всего на два дня. Когда уже были собраны оружие и боеприпасы, продовольствие и медикаменты.

Выдала комсомольцев-подпольщиков та самая Вера, о которой сообщал своему начальству гестаповец в полковничьей форме.

Почти четверть века шли по следу предательницы чекисты и в конце концов поймали ее. В декабре 1967 года в Гатчинском Доме культуры начался открытый судебный процесс по делу предательницы, который всколыхнул весь город. На вечернем заседании судебной коллегии Ленинградского областного суда 18 декабря 1967 года был оглашен приговор, по которому она была приговорена к высшей мере наказания – расстрелу.