Гатчина (Красногвардейск) в годы Великой Отечественной войны

Объявления комендатуры на немецком и русском языках об этом расстреле были развешены на стенах домов в тот же день. Однако фамилии военнопленных в объявлении не указывались. Изучая другие документы, советские чекисты ознакомились с протоколами допросов всех членов этой группы. И каждый протокол – это молчаливый свидетель огромного мужества и достоинства советских людей.

Кто же такие эти 25?

Как рассказывают оставшиеся в живых очевидцы и трофейные документы, это были самые обыкновенные молодые люди, волей различных обстоятельств оставшиеся на временно оккупированной фашистами земле.

Гитлеровцы согнали в Красногвардейск большое количество жителей из городов и населенных пунктов, расположенных непосредственно у линии фронта под блокированным Ленинградом. Именно по этой причине здесь оказалась довольно большая группа юношей и девушек из Пушкина. Были среди них Александра Дрынкина, Екатерина Шилова, Игорь Рыбаков и ряд других молодых людей.

Шура Дрынкина – комсомолка, жена командира Красной Армии Андрея Дрынкина.

Очень скоро маленькая комната Шуры в доме на улице Радищева превратилась в своего рода штаб сопротивления. Наиболее частыми гостями здесь были Екатерина Шилова, Валентина Дмитриева, комсомолка Евдокия Потапова.

Чтобы как-то поддержать умиравшую с голода семью, Дуся Потапова нанялась на работу в немецкий полевой госпиталь. Здесь же работала Валя Дмитриева.

В комнате у Шуры и было принято решение вначале связаться с советскими военнопленными, а затем, похитив у врага оружие, попытаться бежать из города и связаться с партизанами.

Через некоторое время Дусе Потаповой и Вале Дмитриевой удалось познакомиться, а затем привлечь в свою группу двух пленных советских воинов – Алексея Куприянова и Алексея Николаева, работавших в том же полевом госпитале.

Шура Дрынкина через военнопленного Михаила Матвеева связалась с группой военнопленных, работавших на городском хлебозаводе. Это была огромная удача. Похищаемый на пекарне хлеб советские патриоты сразу же стали передавать наиболее слабым узникам гитлеровских концлагерей. Ценой этого же хлеба приобреталась гражданская одежда, кое-какие медикаменты.

Группа Дрынкиной разрасталась. Зимой 1941/42 года к ней примкнул Сергей Степанов, боец народного ополчения из Ленинграда. Когда часть, в которой он служил, была разбита под Лугой, ему удалось вырваться из окружения и, переодевшись в гражданскую одежду, пробраться в Красногвардейск.

В трофейном гестаповском документе Степанов упоминается как руководитель группы из десяти человек. Так оно в сущности и было. Возле Сергея объединились заместитель политрука Игорь Иванов, рядовые Иван Максимков, Николай Александров и другие военные. Все они числились на бирже труда как рабочие разных специальностей и все страстно мечтали вернуться в ряды Красной Армии и беспощадно бить врага.

Как выяснилось впоследствии, связь группы Сергея Степанова с группой Шуры Дрынкиной была установлена через Надю Федорову...

0дной из наиболее ярких фигур комсомольского антифашистского подполья в Красногвардейске, несомненно, была Надя Федорова. Надя – местная жительница. В 1941 году она работала продавцом хлебобулочного отдела продовольственного магазина, который размещался в доме №1 на Советской улице. Невысокого роста, с озорной, обаятельной улыбкой, девятнадцатилетняя девушка была заводилой среди местной молодежи, непременной участницей всех спектаклей драматического кружка клуба имени Некрасова.

Комсомолка Надя Федорова оставалась в Красногвардейске, собирала данные о передвижении воинских частей в ближнем тылу гитлеровцев и передавала их в разведуправление фронта. Поэтому вначале устроилась работать кладовщицей на фашистский аэродром.

Кто знает, может быть, природное актерское дарование и позволило этой хрупкой миловидной девушке умело держать себя в волчьем логове, играть роль этакой бездумной красивой куклы, которая не прочь пофлиртовать и провести вечер в обществе летчиков люфтваффе.

Можно себе представить, какие тяжелые испытания выпали на долю этой девушки-патриотки. Ведь для того чтобы выполнить наказ Родины, она должна была не вызывать абсолютно никаких подозрений у гитлеровцев. Мило улыбаться солдатне и офицерам и в то же время глубоко ненавидеть и презирать их, – сознаемся, дело не простое.

Еще горше и труднее было выносить косые взгляды горожан, хорошо знавших Надю...

Однако Надя Федорова оказалась хорошим конспиратором. Даже родители, проживавшие на окраине города, ничего не знали о ее подпольной деятельности. Хорошо понимая, что в случае провала ее отец и мать будут расстреляны как соучастники, Надя якобы порвала с ними и поселилась отдельно, в комнате на втором этаже дома №25а по улице Герцена.

Эта комната впоследствии сыграла памятную роль в истории 25 комсомольцев-подпольщиков. Здесь Надя регулярно встречалась со своими товарищами и получала от них самые необходимые разведданные, которые по одной ей известным каналам попадали затем в осажденный Ленинград. К сожалению, более точными фактами об этой стороне деятельности Нади Федоровой мы не располагаем.

Однако кое-какой свет именно на это обстоятельство проливает трофейный документ. Начальник службы СД в Красногвардейске доносит начальству: «Некая Надежда Федорова – 24.9.21, работавшая последнее время в комендатуре немецких летчиков, имела постоянную связь с Ленинградом... Несмотря на длительные допросы, очные ставки и перекрестные допросы, она настойчиво молчала...»

Далее в документе сообщаются мотивы того, почему именно Надя Федорова возбудила такой обостренный интерес к себе со стороны контрразведывательных органов противника.

Оказывается, во время обыска в ее комнате гитлеровские ищейки обнаружили фотокарточку одного из тайных агентов СД. Более того, из трофейных документов отчетливо явствует, что у фашистской контрразведки были и другие сведения о Федоровой. В частности, в одном из них сообщалось: «...большое количество записей, военного характера было передано Надей в Ленинград через двух ее подруг».

Кто они, эти две подруги? К сожалению, мы ничего о них пока не знаем...