Приоратский дворец

Резиденцией Мальтийского Ордена он оставался не более десяти лет. На протяжении всего XIX столетия Приорат вел спокойную жизнь запасного дворца и изредка принимал в своих стенах августейших владельцев. В годы советской власти он служил нуждам ленинградских рабочих, проводивших в нем летние месяцы отдыха, и гатчинским детям, приходившим в него на заняти в Дом Пионеров и на экспозицию Краеведческого музея.

Необычность и привлекательность Приората кроются в таланте настоящего мастера, сумевшего найти оригинальное решение облика сооружения и его размещения в окружающем пейзаже.

История возникновения Приоратского дворца тесно связана с историей России конца XVIII века. К 1797 году сложилась благоприятная ситуация для сближения России с Мальтийским Орденом. Под ударом французской революции это рыцарское объединение, возникшее еще в XII веке, потеряло большую часть своих европейских землевладений. За помощью Орден обратился к российскому императору Павлу I, только что вступившему на престол. Это была удачная возможность для распространения влияния России на Востоке, так как в Средиземном море появлялся выгодный союзник, а сам остров Мальта мог служить военно-морской базой. Орден также мог стать оплотом для борьбы с революционными идеями, распространявшимися в Европе.

Само наименование Приорат – это трансформировавшееся в русском языке слово «приорство» (фр. prieure): так в Западной Европе издавна называли небольшие монастыри и монастырские землевладения.

* * *

Автором Приората стал Николай Александрович Львов, вошедший в историю русского искусства не только как архитектор. Львов проявил себя как популяризатор народной музыки, тогда еще почти неизвестной. В кругу друзей его знали как поэта, драматурга и рисовальщика, а также как человека, интересовавшегося различными техническими новшествами.

Исходя из задания, Львов возвел целый архитектурный комплекс, расположенный на насыпной террасе и напоминающий монастырь, чьи высокие вальмовые (четырехскатные) крыши, башня со шпилем и одноэтажная пристройка с готическими окнами (Капелла) создают впечатление, католической старины.

Рядом с главным зданием находится одноэтажная кухня. Со стороны Капеллы устроен миниатюрный садик, который когда-то украшали две мраморные статуи Юпитера и Цереры, аллегорически связанные с личностью самого императора (Юпитер символизировал верховную власть, Церера – изобилие). Во внутренний двор ведут ворота, расположенные между двумя караульными будками.

Строительство Приората имело для Львова огромное значение. Он хотел доказать возможность возведения крупных архитектурных сооружений по технологии землебита, в России практически неизвестной. Ее преимущества заключались в дешевизне и простоте использования, ибо строительный материал – суглинок – был под ногами. Землю набивали в специальные «станки»-опалубки и прессовали. Хорошо просеянный, освобожденный от растительных примесей (корешков, стеблей растений), слегка увлажненный материал, если он успевал просохнуть, засыпали слоем около десяти сантиметров и утрамбовывали до толщины шести сантиметров. Далее засыпали следующий слой, трамбовали и так слой за слоем до карниза. Для связки между слоями использовали известковый раствор.

Высота зданий, построенных из землебита, не должна была превышать два этажа, а стены для большей устойчивости могли быть устроены наподобие контрфорсов, то есть слегка расширяться книзу (в Приорате стены под карнизом на 13 см тоньше стен над цоколем).

Описание вышеуказанной технологии было опубликовано в 1790 году в Париже французским архитектором Франсуа Куантеро. Спустя несколько лет книгу перевели на русский язык. Некоторые просвещенные дворяне опробовали новый материал в своих усадьбах, но широкого применения в России он не получил. Только Львов, освоивший землебит у себя в тверском имении Никольское, раскрыл его преимущества. Достоинством этого нового строительного материала Львов считал его пожаробезопасность. К тому же, повсеместное внедрение землебита привело бы, по мнению Львова, к сохранению леса, что расширило бы возможности традиционного российского строительства.

Первое посещение Львовым Гатчины состоялось в конце мая 1797 года по повелению Павла I, когда тот несколько дней отдыхал в своей загородной резиденции после коронации. Тогда и могло произойти обсуждение проекта будущего дворца.

* * *

Дочь архитектора вспоминала, что император, «разговаривая однажды с Львовым о том, что он заметил в чужих краях, узнал, что он многие постройки сделал у себя в деревне из земли, составленной из малой части известки и песку.

– Я хочу, – сказал государь, – чтобы ты мне построил здесь, в Гатчине, угол избы с фундаментом и крышкою.

Н.А. Львов тогда же выписал двух наших мужиков, Емельяна и Андрея, в Гатчину; стали они работать в саду, куда и государь Павел, и великий князь Александр Павлович с прекрасною его супругою Елизаветою Алексеевною приходили всякий день смотреть их успехи; когда часть стены уже была выведена, Елизавета Алексеевна однажды пришла и острым концом своего парасоля (зонт от солнца) стала стену сверлить; но видя, что едва со всею силою могла сделать в стене маленькую ямочку, обернулась к Н.А. Львову, сказала ему:

– Я не ожидала, мсье Львов, что ваша земляная стена может быть также и твердой...

Государь, увидев оконченный угол в саду гатчинском, сказал Н.А. Львову, чтобы он выбрал в Гатчине, где хочет, место и построил бы ему Приорат.

Н.А. Львов отличный был в тогдашнее время архитектор; он нарисовал план Приората, который был государем утвержден; но, несмотря на повеление его дать место Львову для построения Приората, Петр Хрисанфович Обольянинов, который тогда был первое лицо при государе, за разными причинами в отводе места Н.А. Львову отказывал; наконец, эта комедия Львову надоела; он поручил Обольянинову выбрать самому место. Какое же место выбрал он? Вообразите – в котором собака вязла. Н.А. Львов, видя, что все это неудовольствие на него происходило от зависти, сказал Обольянинову:

– Я и тут построю Приорат, только государю стоить будет более ста тысяч рублей, потому что я должен осушить это болото.

– Ну, делай как хочешь, – отвечал Обольянинов, и Н.А. Львов приступил к работе...»

Таково предание, связанное с появлением Приората.

Архитектор великолепно справился с заданием, превратив непригодное для строительства место в площадку, которую поддерживала подпорная стена. Для отвода грунтовых и талых вод Львов устроил подземный канал длиной 34 метра, который впоследствии, вероятно, и породил легенды о существовании подземного хода, идущего от Приората прямо к Большому Гатчинскому дворцу.

* * *

Работы начались осенью 1797 года с подготовки места под строительство. Уже 4 декабря управляющему Гатчиной Обольянинову было сообщено, что возведение на Черном озере земляного домика по плану и смете, сделанной статским советником Львовым, император «высочайше повелеть соизволил в будущем году произвесть».

К лету 1798 года была готова насыпная терраса, начали укладывать фундамент и возводить башню. В июне соорудили специальный сарай для приготовления и хранения земли, а к 6 июля установили «станки» для набивки стен. Строительство осуществляла бригада из сорока работников Львова, привезенных им из Москвы. К концу августа мастера изготовили пять декоративных шаров для крыш и флюгер для башни, а уже 26 сентября в донесении было сообщено, что «каменщики, работавшие по подряду в Приорате, земляную кладку и прочее подряженное дело кончили, требуют ныне заплаты».

Сам Львов в составленном им «Атласе земляного строения» (не сохранился) указал точные сроки возведения землебитных стен: с 15 июня по 12 сентября 1798 года – три месяца.

Одну из внутренних стен здания и стену-ограду с караульными будками возвели из земляного кирпича, который делали по такой же технологии, что и землебит, только в маленьких формах. Кладка велась на известковом растворе.

К середине декабря 1798 года строительство дворца в основном завершили, однако отделочные работы еще не были осуществлены. При приемке здания 10 января 1799 года оказалось, что «печи кафельные многие попорчены... щекатурка во многих покоях отстала... полы сделаны неклееные, без фризов, по показанию ево же господина Львова для того, что в то время был лес сыр, нельзя ево было клеить. Стекла во всех показанных окошках целы... стены земляные во всех покоях промерзли так, что на них чрез нутро прошел снег, от чего б весной не последовало какой опасности». Весной интерьеры уже полностью подготовили к посещению императора. Стены были гладко оштукатурены «на английский манер» с применением шерсти и затем выкрашены светло-палевой краской. Такой же краской покрыли дощатые полы и деревянные перекрытия в коридорах и маленьких комнатах. Кессоны потолка в Капелле выкрасили «разными колерами», а в залах оставили некрашенными. Особенностью помещений второго этажа Приората стали окна, доходящие до пола.

Мебельным убранством здания летом 1799 года занимался сам Львов. В июне он сообщил друзьям из Москвы, что, получив повеление меблировать построенный им в Гатчине земляной дворец, в середине июля должен будет опять туда ехать.

Вся обстановка, вероятно, подбиралась им во дворцовых кладовых и роскошью не отличалась. Описи XIX века зафиксировали большое количество позолоченной и крашеной мебели, обитой шелком. В Китайской комнате находились голландские кресла красного дерева начала XVIII века. Для освещения использовали настенные и настольные осветительные приборы из бронзы и хрусталя. На окнах висели шелковые, а в двух помещениях – соломенные шторы. Вероятно, в павловское время в Приорате разместили Берлинский и Венский фарфоровые сервизы – подарки великому князю от прусского и австрийского императоров.

После всех окончательных подсчетов Львов назвал сумму, затраченную на строительство. Она составила 27 тыс. рублей, из них «каменная, столярная, плотничная работы и железная кровля... подряжены Гатчинским городовым правлением за 25 тыс. руб., земляное строение всего дома, ограды и служб – 2 тыс. руб.». Цифра показала, что землебит действительно дешев.